Начинался «далёкий» 2018 год. Троих из нашей экспедиции было решено забросить с базы в таёжную избушку для прохождения маршрутов. Коллектив для этого был подобран, мягко говоря, не очень грамотно: кроме меня был бригадир Иванов, который, хоть и охотник, но не очень-то любящий тяготы и лишения; третьим был барыга Свистоплясов, личность уникальная, который не боялся в лесу разве что … впрочем, все его там пугались. Эта уникальная личность была нам не в тягость, однако постоянно давала о себе знать каким-либо курьёзным случаем.

Так вот, первым делом по прибытии мы захотели поесть. В бригаде вообще-то были ребята, умеющие готовить, но не одного из них не оказалось в нашей компании. Мы взяли ведёрную кастрюлю, кое-как согрели воду и кинули туда 3 пакета лапши быстрого приготовления. Получилось слегка пустовато, не наваристо. Кинули ещё 2 бич-пакета, но ожидаемого результата опять не ощутили. Увеличение дозы майонеза тоже не привело к увкуснению нашего блюда. Тогда мы кинули в кастрюлю ещё и банку рыбных консервов. Это стало ключом к успеху. Баланда, по моему мнению, стала царской.

Однако мои напарники не оценили кулинарный шедевр, обозвали его туфтой, съели банку тушёнки и грустные легли спать на нары у печки. Мне же блюдо пришлось по вкусу, и я съел за вечер всю кастрюлю, размышляя о том, что лучше бич-пакета с рыбной консервой может быть только одно – бич-пакет с тушёнкой.

Последняя ночь. «Выключили» свет, задув свечу. Лежу, обнял ружьё и думаю о светлом. Начал барабанить пальцами по цевью. Ребята напряглись, и я решил их разыграть. Темнота кромешная, и людей на десятки километров вокруг нет. Я взял нож и кинул его в угол зимовья. Свистоплясов включил фонарик и предложил спать с зажжённой свечой. На это я не без издёвки заявил: «Ребята, имейте совесть, мне же в маршрут завтра, а вам спать до обеда, выключите свет». Потом я поскрёб по стеклу и ударил рукой в бревно стены. Товарищи испуганными голосами обсуждали происходящее, а я их в этом лукаво поддерживал.

После всей этой коварной подготовки нужно было ставить точку. Я взял белую простыню, которая завалялась под матрасом, и кинул в парней, которые спали на соседних нарах. Простыня упала прямо на грудь Свистоплясову. Он забормотал сдавленным голосом: «Сердце, сердце» — и включил фонарик. Увидев всего лишь меня, он застыл в ужасе на минуту, после чего горько произнёс: «Сколько ты ещё мою кровь будешь пить?!»

Утром я встал потемну, когда напарники ещё спали, доел деликатесный прокисший суп из рябчиков и отправился на маршрут в морозный январский лес.

Георгий Задворный (биологический факультет)